Неточные совпадения
На трех
высоких стульчиках
Три
мальчика нарядные,
Салфеточки подвязаны
Под горло у детей.
— Пусти, пусти, поди! — заговорила она и вошла в
высокую дверь. Направо от двери стояла кровать, и на кровати сидел, поднявшись,
мальчик в одной расстегнутой рубашечке и, перегнувшись тельцем, потягиваясь, доканчивал зевок. В ту минуту, как губы его сходились вместе, они сложились в блаженно-сонную улыбку, и с этою улыбкой он опять медленно и сладко повалился назад.
Левин не замечал, как проходило время. Если бы спросили его, сколько времени он косил, он сказал бы, что полчаса, — а уж время подошло к обеду. Заходя ряд, старик обратил внимание Левина на девочек и
мальчиков, которые с разных сторон, чуть видные, по
высокой траве и по дороге шли к косцам, неся оттягивавшие им ручонки узелки с хлебом и заткнутые тряпками кувшинчики с квасом.
В столовой уже стояли два
мальчика, сыновья Манилова, которые были в тех летах, когда сажают уже детей за стол, но еще на
высоких стульях. При них стоял учитель, поклонившийся вежливо и с улыбкою. Хозяйка села за свою суповую чашку; гость был посажен между хозяином и хозяйкою, слуга завязал детям на шею салфетки.
Иленька Грап был
мальчик лет тринадцати, худой,
высокий, бледный, с птичьей рожицей и добродушно-покорным выражением.
Этьен был
мальчик лет пятнадцати,
высокий, мясистый, с испитой физиономией, впалыми, посинелыми внизу глазами и с огромными по летам руками и ногами; он был неуклюж, имел голос неприятный и неровный, но казался очень довольным собою и был точно таким, каким мог быть, по моим понятиям,
мальчик, которого секут розгами.
Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей —
Высокий идеал московских всех мужей.
Но когда перед ним развернулась площадь, он увидел, что немногочисленные прохожие разбегаются во все стороны, прячутся во двор трактира извозчиков, только какой-то
высокий старик с палкой в руке, держась за плечо
мальчика, медленно и важно шагает посреди площади, направляясь на Арбат.
Марья Павловна, та самая красивая девушка с бараньими глазами, которая обратила внимание Нехлюдова, встала во весь свой
высокий рост и сильной, широкой, почти мужской походкой подошла к Нехлюдову и
мальчику.
Это был
мальчик Смуров, состоявший в приготовительном классе (тогда как Коля Красоткин был уже двумя классами
выше), сын зажиточного чиновника и которому, кажется, не позволяли родители водиться с Красоткиным, как с известнейшим отчаянным шалуном, так что Смуров, очевидно, выскочил теперь украдкой.
Я не знал, что сказать, и как ошеломленный глядел на это темное, неподвижное лицо с устремленными на меня светлыми и мертвенными глазами. Возможно ли? Эта мумия — Лукерья, первая красавица во всей нашей дворне,
высокая, полная, белая, румяная, хохотунья, плясунья, певунья! Лукерья, умница Лукерья, за которою ухаживали все наши молодые парни, по которой я сам втайне вздыхал, я — шестнадцатилетний
мальчик!
Это был
высокий худощавый
мальчик, несколько сутулый, с узкой грудью и лицом, попорченным оспой (вообще, как я теперь вспоминаю, в то время было гораздо больше людей со следами этой болезни, чем теперь).
И сам я, казалось, всегда был таким же
мальчиком с большой головой, причем старший брат был несколько
выше меня, а младший ниже…
Если бы я писал беллетристический рассказ, то мне было бы очень соблазнительно связать этот вопрос с судьбой описанных
выше двух «купленных
мальчиков»…
— Нельзя тебе знать! — ответила она угрюмо, но все-таки рассказала кратко: был у этой женщины муж, чиновник Воронов, захотелось ему получить другой,
высокий чин, он и продал жену начальнику своему, а тот ее увез куда-то, и два года она дома не жила. А когда воротилась — дети ее,
мальчик и девочка, померли уже, муж — проиграл казенные деньги и сидел в тюрьме. И вот с горя женщина начала пить, гулять, буянить. Каждый праздник к вечеру ее забирает полиция…
Мне и моему спутнику делать было нечего, и мы пошли на кладбище вперед, не дожидаясь, пока отпоют. Кладбище в версте от церкви, за слободкой, у самого моря, на
высокой крутой горе. Когда мы поднимались на гору, похоронная процессия уже догоняла нас: очевидно, на отпевание потребовалось всего 2–3 минуты. Сверху нам было видно, как вздрагивал на носилках гроб, и
мальчик, которого вела женщина, отставал, оттягивая ей руку.
И звуки летели и падали один за другим, все еще слишком пестрые, слишком звонкие… Охватившие
мальчика волны вздымались все напряженнее, налетая из окружающего звеневшего и рокотавшего мрака и уходя в тот же мрак, сменяясь новыми волнами, новыми звуками… быстрее,
выше, мучительнее подымали они его, укачивали, баюкали… Еще раз пролетела над этим тускнеющим хаосом длинная и печальная нота человеческого окрика, и затем все сразу смолкло.
По мере того как одна сторона зеленого дуба темнеет и впадает в коричневый тон, другая согревается, краснеет; иглистые ели и сосны становятся синими, в воде вырастает другой, опрокинутый лес; босые
мальчики загоняют дойных коров с мелодическими звонками на шеях; пробегают крестьянки в черных спензерах и яркоцветных юбочках, а на решетчатой скамейке в
высокой швейцарской шляпе и серой куртке сидит отец и ведет горячие споры с соседом или заезжим гостем из Люцерна или Женевы.
Мы с сестрицей катались в санях и в первый раз в жизни видели, как крестьянские и дворовые
мальчики и девочки смело катались с
высокой горы от гумна на подмороженных коньках и ледянках.
Приходская церковь Крестовниковых была небогатая: служба в ней происходила в низеньком, зимнем приделе, иконостас которого скорее походил на какую-то дощаную перегородку; колонны, его украшающие, были тоненькие; резьбы на нем совсем почти не было; живопись икон — нового и очень дурного вкуса; священник — толстый и
высокий, но ризы носил коротенькие и узкие; дьякон — хотя и с басом, но чрезвычайно необработанным, — словом, ничего не было, что бы могло подействовать на воображение, кроме разве хора певчих,
мальчиков из ближайшего сиротского училища, между которыми были недурные тенора и превосходные дисканты.
Так бежал он по узкому коридору, образованному с одной стороны —
высокой стеной, с другой — тесным строем кипарисов, бежал, точно маленький обезумевший от ужаса зверек, попавший в бесконечную западню. Во рту у него пересохло, и каждое дыхание кололо в груди тысячью иголок. Топот дворника доносился то справа, то слева, и потерявший голову
мальчик бросался то вперед, то назад, несколько раз пробегая мимо ворот и опять ныряя в темную, тесную лазейку.
Потом пришли двое парней, почти еще
мальчики. Одного из них мать знала, — это племянник старого фабричного рабочего Сизова — Федор, остролицый, с
высоким лбом и курчавыми волосами. Другой, гладко причесанный и скромный, был незнаком ей, но тоже не страшен. Наконец явился Павел и с ним два молодых человека, она знала их, оба — фабричные. Сын ласково сказал ей...
Мальчик, по имени Валек,
высокий, тонкий, черноволосый, угрюмо шатался иногда по городу без особенного дела, заложив руки в карманы и кидая по сторонам взгляды, смущавшие сердца калачниц. Девочку видели только один или два раза на руках пана Тыбурция, а затем она куда-то исчезла, и где находилась — никому не было известно.
Кто не согласится, что под внешней обстановкой большей части свадеб прячется так много нечистого и грязного, что уж, конечно, всякое тайное свидание какого-нибудь молоденького
мальчика с молоденькой девочкой гораздо
выше в нравственном отношении, чем все эти полуторговые сделки, а между тем все вообще «молодые» имеют какую-то праздничную и внушительную наружность, как будто они в самом деле совершили какой-нибудь великий, а для кого-то очень полезный подвиг.
— Сердиться ты на это не можешь, — сказала она, — уже потому, что ты втрое его рассудительнее и неизмеримо
выше на общественной лестнице. В этом
мальчике еще много остатков прежних вольнодумных замашек, а по-моему, просто шалость; но вдруг нельзя, а надо постепенно. Надо дорожить нашею молодежью; я действую лаской и удерживаю их на краю.
Ссорились часто, иногда до драки, но Смурого не били, — он обладал нечеловечьей силищей, а кроме этого, с ним часто и ласково беседовала жена капитана,
высокая, дородная женщина с мужским лицом и гладко, как у
мальчика, остриженными волосами.
Ольга Васильевна, худощавая старушка,
высокая и прямая, с добродушным лицом, которому она, однако, старалась придавать строгое выражение, и Саша Пыльников,
мальчик хорошо откормленный и строго выдержанный своею теткою, сидели за чайным столом. Сегодня была Сашина очередь ставить варенье, из деревни, и потому он чувствовал себя хозяином, важно угощал Ольгу Васильевну, и черные глаза его блестели.
В ответ на это
мальчик приподнял обеими руками
высокую баранью шапку (ту самую, что Аким купил, когда ему минула неделя, и которая даже теперь падала на нос), подбросил ее на воздух и, не дав ей упасть на землю, швырнул ее носком сапога на дорогу.
Мальчик, служивший в лавке, показал, что эти ризы были куплены дня за три до убийства у человека
высокого роста, в полушубке, по имени Андрея, что человек этот не однажды продавал Полуэктову серебряные и золотые вещи и что Полуэктов давал ему деньги в долг.
Там встретила его смешная старуха с длинным крючковатым носом и большим ртом без зубов.
Высокая, сутулая, одетая в серое платье, с седыми волосами, прикрытыми черной шелковой головкой, она сначала не понравилась
мальчику, даже испугала его. Но, когда он рассмотрел на ее сморщенном лице черные глаза, ласково улыбавшиеся ему, — он сразу доверчиво ткнулся головой в ее колени.
Кроме Раисы, любопытство Евсея задевал ученик стекольщика Анатолий, тонкий мальчуган, с лохматыми волосами на голове, курносый, пропитанный запахом масла, всегда весёлый. Голос у него был
высокий, и Евсею нравилось слышать певучие, светлые крики
мальчика...
— Кондратий Пахомыч! — закричал
мальчик, — они подъехали к речке… остановились… вот человек пять выехало вперед… стали в кучку… Эх, какой верзила! Ну, этот всех
выше!.. а лошадь-то под ним так и пляшет!.. Видно, это их на́больший…
В общественных катаниях, к сожалению моему, мать также не позволяла мне участвовать, и только катаясь с сестрицей, а иногда и с маленьким братцем, проезжая мимо, с завистию посматривал я на толпу деревенских
мальчиков и девочек, которые, раскрасневшись от движения и холода, смело летели с
высокой горы, прямо от гумна, на маленьких салазках, коньках и ледянках: ледянки были не что иное, как старые решета или круглые лубочные лукошки, подмороженные снизу так же, как и коньки.
Несмотря на легкость и гибкость, Петя был, как мы сказали
выше, не столько гуттаперчевым, сколько несчастным
мальчиком.
Учитель, —
высокий, еще безусый молодой человек с красными пятнами на лице, — заметно волнуясь, выстроил учеников в ряды;
мальчики запели стройно, но резкими, неприятными голосами.
Дня за два перед этой беседой в крендельную явился Бубенчик, гладко остриженный, чистенький, весь прозрачный, как его глаза, еще более прояснившиеся в больнице. Пестрое личико похудело, нос вздернулся еще
выше,
мальчик мечтательно улыбался и ходил по мастерским какими-то особенными шагами, точно собираясь соскочить с земли. Боялся испачкать новую рубаху и, видимо, конфузясь своих чистых рук, все прятал их в карманы штанов из чертовой кожи — новых же.
Один
мальчик был значительно
выше и, по-видимому, старше меня.
И видит
мальчик, что быть Муцием Сцеволой несколько затруднительно, и едва ли не напрасны все
высокие внушения, которые ему делают, стараясь действовать только на дух и совершенно презирая тело.
Двухлетнему
мальчику толкуют уже об ученьи, а с пяти лет, иногда и раньше, стараются уже вбить ему в голову
высокие идеи о его назначении — быть архитектором, инженером, генералом, правоведом, и т. п.
Мальчик пел
высоким визгливым дискантом и словно старался не попадать в тон.
Когда реалист окончил рапсодию, Аркадий Николаевич первый захлопал в ладоши. Другие также принялись аплодировать.
Мальчик встал с
высокого табурета, раскрасневшийся и взволнованный; он искал глазами Лидию, но ее уже не было в зале.
Обезьяна села на первой перекладине мачты, сняла шляпу и стала зубами и лапами рвать ее. Она как будто дразнила
мальчика, показывала на него и делала ему рожи.
Мальчик погрозил ей и крикнул на нее, но она еще злее рвала шляпу. Матросы громче стали смеяться, а
мальчик покраснел, скинул куртку и бросился за обезьяной на мачту. В одну минуту он взобрался по веревке на первую перекладину; но обезьяна еще ловчее и быстрее его, в ту самую минуту, как он думал схватить шляпу, взобралась еще
выше.
— Так не уйдешь же ты от меня! — закричал
мальчик и полез
выше.
Обезьяна опять подманила его, полезла еще
выше, но
мальчика уже разобрал задор, и он не отставал.
— К чему пари?.. Во всяком случае имейте в виду, — обратился Робен к Ашанину, — что наши канонерки будут ходить в Сайгон ежедневно с места экспедиции… Берите с собой как можно меньше багажа. Если дело затянется, всегда можно послать за вещами. Наши китайские
мальчики пришлют… У вас есть
высокие сапоги?
Высокий красивый
мальчик, что-то оживленно говоривший шепотом окружавшим его товарищам, выступил вперед и, вежливо приподняв свою фуражку, произнес с изысканным поклоном по адресу совсем расстроенной тети Лели...
— Тебя, Дорушка,
мальчиком нарядим. Ишь ты
высокая какая, а косу под платьем спрячем. Вот-то потеха будет, — смеялась Оня.
Хорошенькая Любочка играла девушку. Благодаря короткому платью и спущенной до пояса косе, сейчас она имела вид пятнадцатилетнего подростка…
Высокая, костлявая Васса была ее братом… Ее ровная, как у
мальчика, фигура, размашистые жесты, мужская шляпа, куртка и штаны дополняли сходство.
И вдруг
высокий, худой, бледный и взволнованный
мальчик появился на арене, ступая нетвердыми, неуверенными шагами.
Мальчик трусливо приотворил дверь, и оттуда донесся громкий разговор. Два мужских голоса, здоровых и
высоких, и один женский — звонкий и раскатистый голос молодой женщины.